Гитлеровцы пришли на белорусскую землю, чтобы колонизировать захваченные территории. Об этом было заявлено открыто: «Если мы хотим создать нашу великую германскую империю, мы должны в первую очередь вытеснить и уничтожить славянские народы – русских, поляков, белорусов, украинцев…»

По плану «Ост» нацисты планировали истребить 75% населения Беларуси, а остальные 25% - онемечить, превратить в рабов «высшей» расы, т.е. немецкой. Результаты реализации данного плана на белорусской земле чудовищны. В республике было уничтожено 5295 населенных пунктов, в том числе 628 населенных пунктов вместе с населением. Их сожгли дотла, остались только печные трубы. 186 деревень не смогли возродиться из руин и пепла, поскольку были уничтожены вместе со всеми жителями, включая женщин, детей и стариков. Все сожженные во времена войны деревни мы называем «сестрами Хатыни», ставшей символом трагедии белорусского народа. Одной из сестер Хатыни является деревня Заболотье.

Глава 1. Из истории Заболотья

Земли нынешнего Малоритского района уже в ХVI в. входили в состав Берестейского повета, образованного в 1513 г. Одним из важнейших источников изучения административно-хозяйственного устройства того времени являются описания земель и ревизии. В документе «Описание Берестейского староства 1566 г.» упоминается и село Заболотье. Согласно этому документу, крестьяне села Заболотье владели 13 волоками обработанной земли, а также в нем устанавливались повинности для крестьян, дополнительные участки и граница волок [3.с.14-15].

В наши дни деревня Заболотье входит в состав Луковского сельского совета Малоритского района Брестской области. Поэтому её история тесно связанна с историей агрогородка Луково. Согласно письменных источников деревня Луково Малоритского района известна с XVI века. Тогда это было село Лукое Ляховского войтовста Полесской волости Берестейского повета Великого княжества Литовского. В документах XVІІI века упоминается, что к имению Лукое принадлежал фольварк Заболотье.

В деревне Заболотье (на местном кладбище) располагалась Свято-Троицкая церковь, которая относилась к приходу Луковской Свято-Рождество-Богородичной церкви. В конце ХІХ в. Свято-Троицкая церковь находилась в довольно ветхом состоянии, поэтому богослужения там совершались только в храмовой праздник, некоторые воскресенья и праздничные дни и при совершении различных треб [4.с.49].

Действовала церковно-приходская школа. В 1905 году в ней обучались 21 мальчик и 2 девочки.

Количество населения в 1905 году составляло: число дворов — 59 (446 чел., в том числе: муж. — 234, жен. — 212).

В документе «Ведомость о церкви Луковской Рождество-Богородичной, Гродненской губернии, Брестскаго уезда и благочиния за 1905 год» указывается расстояние от села Луково до деревни Заболотье: «Зимою Заболотье в 3 верстах. Летом 14 верст. Препятствия: озеро, 8 каналов и болота». Документ этот хранится в Национальном историческом архиве в г. Гродно.

В 1921—1939 гг. Заболотье было в составе Польши. Деревня входила в Мокранскую гмину Кобринского повета Полесского воеводства.

По состоянию на 1930 год в деревне имелась одноклассная школа.

С сентября 1939 года деревня вошла в состав БССР. С 12 октября 1940 года — в составе Луковского сельсовета Малоритского района Брестской области.

С 1940 г. Малоритский район охватил процесс коллективизации, сопровождающийся делами «кулаков». Люди, не желавшие вступать в ряды колхозников, принудительно лишались имущества и выселялись на постоянное место жительства в северные районы СССР, где климатические условия были неблагоприятными для ведения сельского хозяйства, а орудия труда они получали самые примитивные – лопаты, топоры и т.п. В списках репрессированных жителей Малоритского района числится житель деревни Заболотье – Михальчук Никита Никитович (1903 г.р.) который в 1940 г. вместе с супругой Агафьей Тимофеевной и тремя детьми был отправлен в ссылку в Барнаульскую область [5.с.21].

События коллективизации стали последней страницей в довоенной истории нашего края. А дальше была страшная война.

Глава 2. Заболотье в огне

В годы Великой Отечественной войны 220 жителей Луковского сельсовета сражались с немецко-фашистскими захватчиками на фронтах и в партизанских отрядах, из них живыми домой вернулись только 115 человек. 105 человек погибли в борьбе с врагом, из них: деревня Луково — 26, деревня Ужово — 16, деревня Высокое — 20, деревня Грушка — 15, деревня Заболотье — 28 человек.

В Великую Отечественную войну с конца июня 1941 до 20 июля 1944 года оккупирована немецко-фашистскими захватчиками.

По сегодняшний день невозможно назвать точное число погибших, так как до войны в деревнях Луково и Заболотье проживали семьи евреев, которые были отсюда вывезены и уничтожены фашистами.

С 22 по 26 сентября 1942 года немцы проводили карательную операцию «Треугольник» по уничтожению деревень Борисовка Кобринского, Борки, Заболотье Малоритского районов Беларуси, Картелисы Ратновского района Украины. Во время операции в этих деревнях было уничтожено 4060 человек. Про те страшные дни вспоминают свидетели, которые чудом остались в живых.                         Не обошла трагедия Заболотье стороной. Ночью 23 сентября 1942 года деревня была окружена фашистами, а утром всё её население было согнано к зданию школы. Людям было сказано, что там будет проходить собрание. Мужчинам было приказано взять лопаты. Люди догадывались, что их ждет смерть: интуиция их не подвела. По приказу немцев мужчины выкопали большие ямы. Затем людей заставили раздеваться, их расстреливали и тела скидывали в эти ямы, ставшие для них общими могилами. Каратели не щадили ни детей, ни женщин. Свидетельством тому можно привести такой страшный факт: накануне ночью в одной семье родилось двое близнецов, а днем они были уничтожены вместе со всеми. Всего в этот день было расстреляно 289 человек. Затем еще четыре дня из пустующих домов и хозяйственных строений враги выводили домашний скот, выносили сельскохозяйственную продукцию, наиболее ценное имущество. 27 сентября деревня была полностью сожжена. Капитан Пелльс, командир карателей в своём отчете начальству докладывал: «…сожжён 151 двор, угнано 700 голов рогатого скота, 400 свиней, 400 овец и 70 лошадей, Вывезено хлеба: 300 ц обмолоченного и 500 ц необмолоченного. Конфисковано около 150 сельскохозяйственных машин (ручной привод) и многочисленная утварь» [2].

До наших дней сохранились документы, которые являются свидетельством зверств фашистов, происходивших на территории Заболотья[2].

Не угасла и память людская. Спустя многие десятилетия чудом уцелевшие свидетели тех страшных событий рассказывают нам, ныне живущим, о них [1].

Воспоминания Корделюка Ивана Федоровича, 1924 года рождения, жителя деревни Заболотье, пережившего трагедию 23 сентября 1942 г.

«До начала войны я работал на своем хозяйстве: пас скот, обрабатывал землю и т.д. Во время войны находился на оккупированной немцами территории в деревне Заболотье. В сентябре 1942 года во второй половине месяца в Заболотье несколько раз заходили переодетые в партизан полицаи, просили хлеб, соль и другие продукты. Люди давали продукты, так как действительно верили, что это партизаны. Этого было достаточно, чтобы заявить, что деревня Заболотье – пристанище партизан и ее нужно стереть с лица земли.

Ночью 23 сентября 1942 года немцы и полицаи приехали к деревне Заболотье. Примерно к трем часам ночи деревня была оцеплена, и людей начали сгонять в школу якобы на собрание. Притом сгоняли всех, кто был в деревне: женщин, стариков, детей, не говоря о мужчинах. Стариков, которые сами не могли идти, тянули полураздетых по земле за руки.

В наш дом зашел немец и сказал, чтобы все шли в школу на собрание, а отцу приказал взять лопату. Отец сказал, что нам с матерью лучше будет остаться дома, а на собрание он пойдет сам. Отец ушел, а мать растопила печь. Через некоторое время вернулся тот же немец, зашел в кладовку, взял кусок сала и зашел в дом. Осмотрев дом и залив огонь в печи, ничего не сказал и ушел.

Мы, не зная, что делать, сидели возле стола. Еще спустя некоторое время он же возвратился в третий раз и приказал идти на собрание. Я с матерью собрались и пошли в сторону школы. Когда мы подошли к развилке дороги, то увидели, что возле выкопанной ямы раздевают и расстреливают односельчан. Решив попытать счастья в спасении, мы пригнулись и побежали назад. Так как нас никто не преследовал, мы благополучно добежали до дома Михальчука Никиты Петровича и, увидев людей, зашли туда. В доме находилась Джура Мария Никитична с грудным ребенком, Николаюк Анна Николаевна тоже с грудным ребенком и Михальчук Ева Никитична. Мы им сказали, что немцы расстреливают людей. Они начали плакать. Посоветовавшись, мы решили убегать в лес. Но к этому времени массовый расстрел закончился, и мы увидели идущих по улице немцев. Дойдя до дома, где мы находились, несколько немцев повернули во двор. Мы все спрятались в кладовке и там закрылись. В доме осталась лишь Михальчук Ева Никитична. Она должна была сказать, что все ушли на собрание. Немцы зашли в дом, заставили девочку идти на собрание, и она ушла. Собрались уходить и немцы, но услышали плач ребенка и начали стучать в дверь кладовки. Мы не открывали, а немцы немного постучали и ушли. Через некоторое время мы тихонько вышли из дома и пригнувшись пошли в сарай. В сарае была Михальчук Елена Никитична и мы все залезли на чердак и там спрятались в сене. До полудня немцы выгнали из сарая скот и услышали плач ребенка. Забравшись на чердак, достали из-под сена Джура Марию Никитичну с ребенком и Николаюк Анну Николаевну с ребенком и погнали в деревню. / Их всех расстреляли/. Меня, мою мать и Михальчук Елену Никитичну немцы в сене не нашли. В связи с тем, что часто была слышна немецкая речь, мы не могли выйти из сарая и просидели без воды и еды трое суток. И лишь после этого ночью нам удалось убежать в лес. Позже мы узнали о тех зверствах, которые натворили немцы в тот страшный день 23 сентября 1942 года.

В восьмидесятых годах я ездил в Германию на суд над одним из руководителей расстрела жителей деревни Заболотье».

Воспоминания Михальчук Евы Никитичны, уроженки деревни Заболотье, жительницы г.Малорита, пережившей трагедию.

23 сентября 1942 г.

«В 1942 году мне было 10 лет, основным моим занятием была помощь по дому родителям.

В ту страшную ночь с 22 на 23 сентября 1943 года в нашем доме ночевали: отец – Михальчук Никита Петрович, мать – Джура Мария Никитична, сестра – Джура Мария Никитична с грудным ребенком, сестра Елена и я. Муж сестры Марии – Феодосий ушел на ночь в лес. На рассвете нас разбудили стуком в окна и двери немцы и приказали всем одеваться и идти в школу на собрание. Мать меня разбудила и сказала присматривать за племянником. Отец сказал моим сестрам взять ведра и идти в сарай присмотреть за скотом и оттуда по возможности не выходить. Страшное предчувствие было на душе у родителей. Пока собирались, мать все время плакала и говорила, что, возможно, видимся в последний раз.

Когда мать с отцом оделись, сестры ушли в сарай. Мать подошла ко мне, поцеловала меня и спящего внука, а отец взял лопату, и они ушли в школу. С дороги мать помахала мне рукой. Я осталась в доме одна с племянником. Через некоторое время в дом опять пришли немцы и приказали одеть малыша и вместе с ним идти на собрание в школу. Я плакала, одевая малыша, потом побежала в сарай и рассказала обо всем сестрам. Сестра Мария – мать мальчика, пришла вместе со мною в дом. Сестра Елена осталась в сарае. Через несколько минут к нам пришла соседка Николаюк Анна Николаевна с грудным ребенком. Мы начали думать, что делать дальше и через окно увидели, что в сторону школы идет Корделюк Иван Федорович со своей матерью. Через минут десять мы опять их увидели, но они, уже пригнувшись и прячась за заборами, бежали назад. Когда они добежали до нашего дома, то повернули во двор и зашли в дом. Нам они сказали, что немцы раздевают и расстреливают людей. Мы все начали плакать и решать, что нам делать дальше. Это было уже примерно 11-12 часов дня. Было решено убегать в лес, но когда мы посмотрели в окно, то увидели, что по улице идут немцы. Дойдя до нашего дома, два немца направились к нам. В это в время все, кто находился в доме, побежали в кладовку, а мне сказали, чтобы я сказала немцам, что все ушли на собрание. Они мне тоже приказали идти туда. Поскольку я собиралась медленно, один немец хотел ударить меня прикладом, но я увернулась, выбежала на улицу и побежала в сторону школы. Немцы за мной не пошли. Когда я пробежала несколько домов, то увидела соседских ребят, которые загоняли корову в сарай. Я им рассказала все, что мне было известно. После этого мы спрятались возле сарая в бурьяне. В это время мимо проходил немец и заметил нас. Он свистнул другому немцу, но тот не услышал. Тогда нам был дан знак рукой – лежать на месте, и первый немец пошел ко второму. Мы сильно испугались и побежали из бурьяна на чердак одного из сараев, закопались в сено. Через несколько минут на то место, где мы прятались в бурьяне, пришли немцы, что-то поговорили и ушли. После обеда в сарай опять пришли немцы и выгнали весь скот. Нас, правда, они уже не искали. В сене мы пролежали до полудня следующего дня. Хотелось есть и пить, но мы боялись зайти в дом. И тогда мы решили бежать в лес. Где ползком, где пригнувшись мы добрались до леса, а затем до урочища «Корлицы», где, по нашим расчетам, должны были прятаться односельчане.

К вечеру мы встретили некоторых наших односельчан и рассказали им все, что знали о случившемся. Они посоветовали нам идти в деревню Доропеевичи, где у меня было три семьи родственников. Утром третьего дня мы зашли в Доропеевичи к моей тете. Она нас накормила, расспросила обо всем. Мы ей помогли молотить зерно. На четвертый день к тете пришел солтыс и сказал, что если она хочет жить, то должна отправить нас куда-нибудь. Тетя заплакала и посоветовала нам идти к другим родственникам. Но и там произошло то же самое. Третьи родственники не пустили нас даже на порог. Тогда мы опять вернулись к тете. Она нас снова накормила, дала каждому по буханке хлеба и по кусочку сала и посоветовала идти назад в лес под Заболотье, где, возможно, встретим кого-нибудь из своих. И вот только сейчас мы поняли, в каком трудном положении оказались. К ночи мы еще успели добраться в лес, где прятались наши односельчане. На ночлег я устроилась в кучу листьев. Утром я услышала голоса сестры Елены и мужа сестры Марии Феодосия. Оказывается, им односельчане сказали, что видели меня в лесу, и вот они меня искали. А сестру Марию с ребенком расстреляли немцы в тот же день, когда забрали. Так мы в лесу и жили, а с наступлением морозов перебрались в Луково, где и жили сначала в помещении бывшей школы, а затем у людей.

Дважды, в 1983 и 1985 годах я ездила в Германию на суд над нацистскими военными преступниками, где судили некоторых участников расправы над жителями деревни Заболотье».

 Летом 1944 года Красная Армия освободила от немецко-фашистских захватчиков всю территорию Беларуси. 20 июля 1944 года был освобожден Малоритский район. Советские люди активно включились в восстановительные работы. Вставали из руин новостройки городов, залечивали раны частично уцелевшие села.

Новые люди пришли на пепелища тех деревень, которые были сожжены фашистами вместе с коренными жителями. Началось второе рождение. Также и деревня Заболотье после войны возродилась. Она увековечена в мемориальном комплексе «Хатынь» на стене «Возродившихся деревень».

Благодарные потомки помнят страшную трагедию сентября 1942 г. и увековечили его не только в монументе, но и в стихах.